Приведен в исполнение. Детектив - Владимир Макарченко

– Погибли мои мамка с батей… – Произнес в ответ Димка, и невольные слезы появились в его глазах.

– На фронте?

– Не а. Прямо в том селе, где мы и жили. Полицай прямо у меня на глазах их и сестренку из пистолета убил… Меня не тронули, от того, что не знал, где я заныкался. А я все видел из своего тайника. Откуда-то он взялся в нашем селе в самом начале войны. Все о том говорили, что приезжий он. По-немецки балаболил, как сами немцы. Он старшим среди полицаев был. Потом, когда уже Красная Армия через наше село прошла и немцев прогнала, полицаи снова из лесу вылезли. Видать, не смогли убежать вовремя. Может, специально немцы их оставили. В форме, какую все время таскали, и с автоматами. Сразу к нам домой. Отец сельсоветом командовал до войны. Потом партизанил. И снова в сельсовет вернулся. Там его эти гады и схватили, а потомна площадь вытащили. Мамка с сестрой тоже им под руки подвернулись. И еще человек пять, кто из партизан вернулся. Поставили всех в ряд. Старошой из гадов этих сам из пистолета всех и застрелил. А дружки его автоматы на народ наставили, чтобы никто на помощь не кинулся. Потом заставили в сельсовете стол накрыть и самогонки принести, чтобы отметить казнь заслуженную над врагами, как главарь их сказал. Напились, как свиньи. Думали, что со страху их никто не тронет. Даже те, кто охранял, напились. Тут же и спать пристроились. Дверь на запор закрыли. Откуда знали они, что я там каждую дырку знаю. Залез в сельсовет и двери сельчанам открыл. Они с ними быстро расправились. Только двоим сбежать удалось. Старшому и еще одному. Дядя Леха даже хотел топором голову старшему проломить, но тот вовремя отскочил и самому ему в грудь из пистолета пальнул. Видел я, что шею ему топором все-таки задело. Кров сильно потекла. Зажал он рану левой рукой и шмыгнул в темноту. Через полгода, когда зима разгулялась, снова объявились в нашем селе эти сволочи. Десятков пять бородачей. Согнали всех в клуб. Кто сопротивлялся, на месте постреляли. Тот, кого дядя Леха пометил, командовал. Опять из своего пистолета в людей палил. Заметил я тогда, что остался след от топора дяди Лехи на шее у него. Шею он немного кривил влево. Кого в клуб согнали, заживо в нем и спалили. Меня опять случай отвел. Был в доме у дружка своего. Когда ворвались эти гадины в дом к ним, тетка Нюра, мать дружка моего, успела нас с ним под стол загнать. Спешили, видать, полицаи бывшие. Тетю Нюру, бабку их да старшую сестру дружка угнали, а нас и не заметили. Хотя зубами мы стучали от страху, верно, так, что услышать должны были. Так сиротой стал. Решили мы с дружком в Красную Армию сбежать. Только отловили меня по дороге и в этот детдом отдали. Привык уж. Тут и не плохо совсем. И друзья есть…

– Досталось тебе, паря! – Горько сказал Голован. – Я тоже твоим другом буду. Все про то узнают. Коли кто на тебя бычиться будет, ты мне говори. Поставлю в стойло, как надо.

И на самом деле между двумя пареньками завязалась тесная дружба. Когда в детском доме хотели запретить постоянное общение воспитанника с «местным хулиганьем», пришел к заведующей участковый. Родители его ребят, с которыми общался Дима, прислали. Просил не перечить хорошей дружбе.

– Сам за ними в городе присмотрю. Не сомневайтесь совсем. От меня дурные дела не спрячут. Пусть ребята дружат. Прошу о том от родителей. – Закончил свой разговор участковый.

– Коли Вы ответственность берете, не могу перечить. Пусть дружат. Но, если это как-то на учебе отражаться будет, я с Вами снова встречусь. В отличниках Дима у нас ходит.

Когда были сданы выпускные экзамены, друзья ни на миг не сомневались, что пойдут поступать в военное училище в областном центре. Они вместе подали документы на поступление. Вместе прошли комиссию при местном военкомате. Когда же прибыли на сдачу вступительных экзаменов, медицинская комиссия училища выявила у Голована какую-то сердечную болезнь, закрыв тем самым ему путь не только на учебу, но и на службу в армии.

– Придется годик где-то поработать. – Огорченный случившимся говорил, прощаясь с другом Голован. – Потом в институт пойду. В юридический. А ты пиши!

– Обязательно буду писать! – Пообещал Дима.

Друзья действительно первый год вели активную переписку. Потом Голован уехал на учебу в юридический институт, как и собирался. На втором курсе он женился на дочери одного из преподавателей. Переписка стала угасать, ограничившись поздравлениями к празднику. Когда Дима выпускался, переписка совсем угасла. Голован переехал на новое место жительства, как известил его почтамт, вернув обратно его письмо. Так сама собой оборвалась цепочка, привязывающая ранее Диму к городку Дубовску.

Глава 5. А было так…

Наташа и в этот раз объявилась неожиданно. Влетев в палату и поздоровавшись, она тут же обратилась к деду:

– Знаешь, чего я тебе привезла? Твои любимые пирожки с капустой и бутылочку наливки. Бабуля для тебя расстаралась. Полный тазик пирожков напекла. Тащилась с ними сюда. Всю дорогу другие пассажиры в автобусе слюной захлебывались от аромата пирожков. Зови Диму к столу. И я с вами пару пирожков сжую.

– Давай, Дима, садись к столу. Нужно побыстрее исполнить просьбу этой егозы. Иначе она нам покою не даст. – Проговорил Егор Егорыч, усаживаясь за стол. – Стаканчики прихвати! Грех наливочку не испробовать! Бери все три. Этой огненной девице тоже немного плеснем. Беру грех на себя.

Когда перекусили, Егор Егорыч отправил Диму с Наташей на прогулку в лес.

– Идите, по воздуху лесному походите. А я тут немного радио послушаю. Чего там, в мире делается, узнаю. – С хитрой улыбкой заявил дед, наблюдая, какие взгляды бросают друг на друга молодые люди. Не зря ведь внучка явилась к нему спустя всего два дня, чего раньше за ней не водилось.

Они много говорили о всякой всячине, бродя по лесным тропинкам, когда у Димы неожиданно вырвался вопрос, который он и не планировал задать.

– А что с твоими родителями произошло, Наташа? Егор Егорыч хотел мне рассказать какую-то историю, но, почему-то, молчит. Прости, если огорчил тебя своим вопросом.

– Совсем не огорчил. Я ждала, когда ты его озвучишь… Дед не мог не вспомнить о моих родителях, если вы завели разговор после наливки. Он все время их вспоминает. Я же их не могу помнить. Мне бабушка с дедом были сразу и за родителей. – С легкой грустью в голосе ответила Наташа.

– И что же он такое разузнал про них?

– Это ты у него самого спроси. Расскажет. Вот, проводите меня, ты его и попроси. Под наливку с пирожками разговорится. Пойдем уже назад. Скоро автобус. – Спохватилась Наташа. – Загулялись мы тут с тобой. Дед потерял нас, наверное.

– А я бы еще гулял и гулял… с тобой. Знай, что скучать по тебе буду. Больше деда! – Смущенно отводя глаза, проговорил Дима.

– И я скучать буду! – Твердо заявила Наташа и, неожиданно чмокнув Диму в щеку, побежала по тропинке к дому отдыха.

– Чего это вы оба красные, как помидоры? – С ухмылкой спросил дед, когда встретил их на площадке перед корпусом, в котором они с Димой располагались. – От воздуха лесного зарделись?

– Хватит тебе, дед! – Остановила Егора Егорыча внучка. – Чего человека в краску загонять?

– Тут и загонять нечего. Без того покраснел. – Продолжал свое дед.

– Прошу же, хватит! Обижусь и ездить сюда перестану. – Выпалила Наташа.

– Что-то вызывает у меня глубокое сомнение в правоте твоих слов. – Заулыбался дед. – Ты уж не заставляй себя долго ждать. Мы оба скучать будем. Верно, Дима?

– Будем! – Твердо заявил Дима, поборов свое смущение. – Очень даже будем!

– Ну вот! Это – другое дело! Нечего деда за нос водить. Вижу все. Не маленький. Очень вы, на мой взгляд друг другу подходите.

– Ты, дед, нас еще и посватай тут! – Опять возмутилась Наташа.

– Придет срок, сами все решите. Без сватовства. А благословения нашего с бабкой попросить обязаны будете. Не спешите только. Хорошенько приглядитесь.

Когда автобус с отъехавшей Наташей покинул место свое стоянки, Егор Егорыч предложил Диме покончить с наливкой, чтобы ночью крепче спалось.

– А то пирожки зачерствеют. – Заключил Егор Егорыч. – Ты же у меня что-то спросить хотел. Или интерес уже пропал.

– Наоборот. Я же о родителях Наташи знать хочу. Расскажите уж. Если, конечно, посчитаете нужным.

– Расскажу… Сам хотел поделиться. Так это было…

Прибыл майор Егоров в город Данилов в распоряжение начальника отдела СМЕРШ, подполковника Седых.

– Сообщили, что сам ко мне запросился. Скажи откровенно, майор, с чего это у тебя такой интерес к этой местности. Уж не обиду на кого затаил? – Поинтересовался в их первой беседе подполковник.

– Был повод, товарищ подполковник. В этих местах в сорок первом пропал мой сын со своей женой. Они тут были в археологической экспедиции в районе села Балахирева. Последнее письмо было написано снохой двадцатого июня. Радовалась, что цель их экспедиции, по всему видать, была достигнута. Больше никаких сведений до сего дня. – Честно пояснил майор Егоров. – Может быть, здесь что-нибудь разузнаю. Не во вред службе, конечно! Просто, попутно.